Драйв: В самом названии БЕЛЫЙ ШАМАН чувствуется смесь чего-то доброго и в то же время — мистического… Так ли это на самом деле?

Михаил: Никакой мистики нет. БЕЛЫЙ ШАМАН – это фильм о докторе по роману Шундика с Николаем Авелыным в главной роли. Белым шаманом жители Крайнего Севера называли врача. А мы, посмотрев этот фильм, взяли такое название – в те времена нас тянуло в сторону Востока и Севера.

Драйв: И кого вы лечите?

Михаил: Мы диагнозы ставим.

Драйв: Как раз сейчас вспоминается ваша акустическая программа, ты читал стихотворение о молодом человеке, излишне озабоченном своим здоровьем….

Михаил: «Как все непросто в мои 23» — оно так заканчивается. Это стихотворение об ипохондрике – парень живет в большом городе, и у него несет крышу. У нас у всех есть слабые места: у кого-то это садизм, у кого-то – ипохондрия. Кстати, этим недугом страдал Раскольников: он проваливался в горячечный бред без конца, чувствовал лихорадку, хотя был здоров, как бык. Герой этого стихотворения — такой современный Раскольников, хотя, мы надеемся, он топор не возьмет, а будет дальше ходить в поликлинику сдавать мочу.

Драйв: Ставит ли группа перед собой более глобальные цели – лечить больное общество, например?

Михаил: Есть два способа достижения любой цели – индуктивный (от частного к общему) и дедуктивный (от общего к частному). Мы берем частный случай: ипохондрика, психа, человека, который из пластмассового конструктора себе жену собрал (прим. — песня «Пигмалион»), алкаша какого-нибудь и копаем эти темы потихонечку. И постепенно выстраивается какая-то картинка: больное общество, больной город…

Драйв: Где берете темы?

Михаил: В себе и вокруг…

Драйв: Кто-то из вас собирает жену из пластмассового конструктора? 😉

Михаил: Не стоит отождествлять лирического героя и исполнителя…

Андрей: Не знаю, как из ЛЕГО, я пробовал собирать только из железного конструктора — не особо получилось…

Михаил: Из ЛЕГО лучше, развивается тонкая моторика и сензитивность 😉 (все смеются)

Драйв: Какой стиль музыки больше всего подходит, чтобы подчеркнуть, а не смешать смысл стихов?

Андрей: Стихи довольно необычные, соответственно, и музыкальное воплощение должно быть таковым. Можно найти параллели с нашей музыкой и в западной культуре и в отечественной: берем лучшее и намешиваем, кое-что добавляем от себя. Получается такой «коктейль», который можно оценить на наших концертах и пластинках.

Драйв: Автор (в вашем случае – Михаил) всегда видит свой текст по-своему. А ты, как музыкант, представляешь музыкальное воплощение тоже по-своему. Как в итоге вы приходите к некоему консенсусу?

Михаил: Есть такая замечательная поговорка: не бойтесь пробовать, потому, что ковчег делал любитель, а ТИТАНИК строили профессионалы. И мы все знаем, какой был результат. Если вернуться к нашей механике — то есть, творческой мастерской, получается обычно так: кто-то приносит рифф, «почеркушку», и потом все это подвергается обработке на реп.базе.

Потому у нас с музыкантом отношения примерно такие, как у архитектора с конструктором. Как архитектор я вижу, какое должно быть здание, но у меня руки кривые, и я не могу чертеж сделать. Тогда я прихожу к Андрюхе, и он предлагает варианты воплощения.

Андрей: Главное, чтобы архитектура не портилась при воплощении.

Драйв: Бывали такие случаи, когда в процессе работы над песней полностью менялось восприятие текста?

Андрей: Бывает по-разному: иной раз кажется, что клёво сочинили, а спустя время случаешь и не понимаешь, чего понаписали. Благо, есть много разных вариантов: лишнее убирается, нужное – добавляется

Михаил: В процессе отточки материала, когда по 20 раз репетируешь одно и то же, выпирающая «грыжа» всегда чувствуется.

К тому же, у нашего коллектива есть еще одно редкое качество — мы очень самоироничны, поэтому смеемся над собственными вещами: так на репе можем ради хохмы замедлить темп песни в 4 раза, а потом опять ускорить. И вдруг, вместо какого-то бетона-металла получается кислотный джаз. Или движемся в сторону классики — в таком контексте тоже появляются вещи довольно любопытные.

Когда ШАМАН только начинался, акустическая программа вообще не планировалась. Мы просто ради прикола играли на «деревяшках», а потом увидели, что получается хорошо. А вот сейчас выходит второй альбом – там очень много электроники.

Драйв: Где ротировались за все это время, на каких лэйблах выпускались?

Михаил: Мы практически не ротировались – потому как неформат. Первый альбом «Сверхмузыка смежный бизнес» мы выпустили на «Мастер рекордс». Сверхмузыка – потому, что мы как раз никакого стиля не придерживались в то время. Писались, как пишется….

Мы периодически присутствуем в сборниках. Я знаю, что песню «Скальпель» часто поют, при этом не ссылаясь на нас. С одной стороны, это не очень правильно, но с другой — раз песня жива и востребована – хорошо.

Драйв: НЕФОРМАТ ТВ снимал о группе фильм, в сюжет которого были вплетены готы…Расскажите об этом.

Михаил: Да, фильм был снят. Но мы-то не готы, достаточно посмотреть на наши жизнерадостные лица и цветные рубашки. Так вот, к готам мы не имеем никакого отношения, кроме как пародийного. Готическую тему обыгрываем в таком плане: когда видишь молодого здорового человека, который специально красит волосы в черный цвет и декларирует что жизнь – это боль, жрет абсент и спит на кладбище – у меня это вызывает просто какое-то недоумение. Как так? Ты – молодой, здоровый, у тебя прекрасный обмен веществ, а ты к смерти тяготеешь. Вот придет смерть и тогда тяготей, сколько хочешь. И естественно, это очень хороший толчок для пародии. «Энерготику» так и накатали на одном дыхании.

Драйв: «Энерготика» – это одна из интереснейших программ группы. Об этом подробнее..

Михаил: Это смесь от готики и энергетики. «Энерготика» относится к одному из наших концертных направлений, которых у нас три: акустика, тяжесть и перфоманс. «Энерготику» мы играем как перфоманс – включаем в сет-лист тяжелые композиции, но при этом надеваем фраки, зажигаем свечи, вставляем в петлицы хризантемы. Мы читаем готические стихи среди абсента и свечей, а потом играем тяжелые композиции. А в конце, когда музыкант представляется, он встает, выбрасывает хризантему в зал и задувает свечу, как в прощальной симфонии Гайдна. Несмотря на металл и стебные стихи, мы тяготеем к хорошей австрийской классике. Это очень концептуально смотрится.

Энергетика тяжелой музыки, смешанная с готикой и дала название сначала программе, а потом — книжке.

Кстати, под «Энерготику» больше подходит Питер.

Драйв: Я помню, на байк-шоу в Севастополе вы играли одну из своих программ в причудливых костюмах..

Михаил: Это был первый концерт, который мы напичкали электроникой. До этого не практиковали. Чтобы обострить этот кислотный урбанистический момент, выбрали соответствующие костюмы. У меня к горлу шланг шел, как у кибера, выжившего после ядерной катастрофы. Когда мы ездим на байк-фэсты, используем этот имидж.

Драйв: Катит?

Михаил: Еще как! Единственное, в жару этот прикид потом тяжело с себя снимать. Но это не самые большие жертвы ради искусства…

Драйв: А если охарактеризовать в трех словах эстетику БЕЛОГО ШАМАНА, что получится?

Михаил: Можно одним словом – «бетон».

Андрей: А если тремя: бетон, энерготика, акустика.

Михаил: Бетон на самом деле бывает очень разный: торкретированный, напряженный. Например, песня «Секретный фарватер» — это типичный напряженный бетон, а «Пигмалион» — торкретированный. (смеется). Наш стиль — не металл. Но как бетон имеет в своей основе арматуру, так и мы выросли на металлических группах и очень много оттуда взяли. Но при всем при этом мы металл не играем и от металла всячески дистанцируемся… Это не наша музыка.

Драйв: Вопрос как к Михаилу, как к поэту: стихи и тексты песен – это, как говорится, разные вещи. Как в твоем творчестве происходит это разделение?

Михаил: Я выбраковываю процентов 70 материала, а потом из оставшихся 30 выбираю то, что можно положить на музыку. И вот, если текст легко ложится на мелодию, возникает песня.

Драйв: У тебя есть так сказать «опубликованные тексты» – тексты-стихи?

Михаил: Да. Например, преословутый «Пигмалион», «Протестую», «Ностальгия»…

Драйв: Какой жизненный период для тебя – самый благотворный для творчества?

Андрей: Я могу по себе сказать, поскольку тоже пишу стихи. Самое плодотворное время – это проблемы с личной жизнью или со здоровьем. А когда все налаживается – наступает творческий коллапс. Был случай, когда музыканты приехали ко мне в гости и стащили листки со стихами. А потом говорят, что на мои стихи написали песню. На одном их концерте я подменял басиста и играл эту песню. Мелочь, а приятно

Михаил: А я не могу так однозначно сказать. Личные коллизии меня надолго вышибают, и я писать вообще не могу. А пишется очень спонтанно: например, того же «Михалкова» я написал на эскалаторе метро «Киевская» за полторы минуты. И в то же время есть микропоэма «Синяя птица в белом вине», которую я пишу уже 12й год. У меня получается в 2-3 месяца одну строчку написать. Идеальный вариант: иметь несколько «программ»: писать разные стихи и в хорошие моменты жизни, и в плохие — ничего не пропадает. Но, как правило, получается нестабильно.

Драйв: У многих поэтов возникает желание уехать в деревню, подальше от города. Мегаполис затягивает в суету и отвлекает от творчества. Как в твоем случае?

Михаил: Примерно раз в год я в деревню уезжаю стабильно. Желание свалить отсюда возникает каждый божий день. Но дело в том, что мы уже вбили время и силы в то, чем занимаемся и очень обидно это бросать. Я понимаю, что, если уеду, то продолжать это будет сложно.

Есть люди, которые могут себе это позволить — Шевчук, например, Кинчев, Мамонов. Но они наработали себе такое право — уйти их мегаполиса, приезжая время от времени, чтобы давать концерты, зарабатывая на жизнь. Нам же надо работать на гражданских профессиях.

Драйв: А кто вы по профессии?

Михаил: Я — переводчик

Андрей: А я — техник в гостинице «Украина»

Михаил: На самом деле, Андрей скромничает — он физик-оптик и занимается светом на всех наших перфомансах.

Андрей: Да, основная моя профессия – художник по свету и светооператор. Буквально недавно я работал с ХОРОМ ТУРЕЦКОГО.

Драйв: Всегда ли зритель улавливает основную идею каждой вашей программы?

Михаил: Это очень важно, и поэтому программа обкатывается. И были программы, которые не понравились зрителю, хотя нам они были близки. Может, мы что-то не доработали или просто не пришло время.

Драйв: Любимая программа публики, которую чаще всего просят?

Михаил: Просят как раз «Энерготику».

Драйв: А сами готы на этой программе бывают?

Михаил: Да. И если гот пришел на БЕЛОГО ШАМАНА, то он, как правило, адекватный.

Андрей: Акустику очень хорошо принимают. Вспоминаю, как мы разыгрывали МОНГОЛ ШУУДАН, и большая часть зрителей пришла именно на них. В той программе был один смелый эксперимент: мы сделали кавер на песню ЛЮБЭ «Свои». Приняли нас на удивление очень тепло.

Михаил: И что интересно, песня легла в формат мероприятия. И, хотя у нас огромное количество своих песен, бывают такие периоды, когда в программу напрашиваются чужие вещи – и хоть ты тресни, но этого просит душа. И вроде мы рискуем потерять свое лицо в пестроте кавер-версий, но все-таки их играем. Грамотно перепеть чужую песню тоже надо уметь. К 19го января будущего года мы хотим сделать концерт из десяти песен Владимира Высоцкого.

Драйв: А что из творчества Высоцкого вам более близко?

Михаил: Я пока не готов ответить, очень много всего хочется спеть. Морская тематика бесподобна, военная…

Драйв: Это вам к сведению: под Питером ежегодно проходит фестиваль памяти Высоцкого…

Михаил: Знаем, но мы не готовы пока принимать в нем участие – надо обкатать программу. Мы подходим к этому чисто по-немецки: наметили-обкатали-сыграли-сделали выводы и так далее.

Драйв: Всегда интересно узнать мнение самих музыкантов о современной рок-культуре. Итак?

Михаил: Одним предложением не ответишь… Если говорим о русском роке, как о культуре – это одно. Рок, как и любое культурное явление, носит очень спонтанный характер — он постоянно меняется. И это нормально. Другой вопрос – может ли рок продаваться? Это коммерческая сторона дела. Я думаю, что в этом нет ничего страшного: Сальвадор Дали брал обычные листы, ставил свой автограф и продавал по 5 долл. Если музыкант востребован, продает музыку и может на это жить; не ходить на работу, а заниматься творчеством – это прекрасно.

А самые красивые вещи возникают, когда человек хочет выскочить из этого «жизненного бульона» и искать какие-то новые формы самовыражения.

Драйв: Самые творческие планы группы БЕЛЫЙ ШАМАН?

Андрей: Трудиться, репетировать….

Михаил: Собираемся выпустить акустический альбом группой, а мы с Андреем – электронную книгу стихов «Синильное небо». Это будет такая «литературная дуэль».

А вообще, как говорил Нестор Махно: «Жить надо! Закон такой!». Будем жить и работать.

С Михаилом Татаринцевым и Андреем Малаховым беседовала Ольга Сластикова