Сцены у чорной постели

Она была мрачна и странновата,
И на подъем немного тяжела;
Во всем себя считая виноватой,
В объятиях апатии жила.

Закутав тело в чорном шёлке шали,
Порой рыдала в тишине ночи…
Депрессии ей, впрочем, не мешали
Встречаться сразу с дюжиной мужчин,

Ну, в большинстве, конечно, были готы –
Белила, маски, скорбные дела –
Как выяснилось позже, одного-то
Из них она на дачу и ждала.

Там был согрет абсент. Горели свечи
И чорная постель манила в плен.
Блистал своим могильным красноречьем
На прикроватном столике Верлен…

Но электричка привезла другого,
Быка-спортсмена, из себя всего –
И он под сень готического крова
Вошел – и понял: ждали не его.

А тот, кто надо, где-то задержался,
А может, просто стало все «в облом» –
Но факт – тореадор не оказался
При встрече с этим яростным быком.

Таких, как он, не примешь на поруки,
С такими побоишься сесть за стол –
Он покидал владения подруги,
Зачем-то дуя в опустевший ствол…

…Она при жизни стынущим светилом,
Встревала в ход потусторонних сфер:
Спала в гробу, на кладбища ходила,
Искала смерти, словно Агасфер –

И вдруг, когда в осколках мирозданья
В небытие открылся торный путь
Теряя кровь, надежды и сознанье
Она мечтала все назад вернуть:

Ей захотелось вволю посмеяться
И выслушать соленый анекдот;
Она ни разу не была на танцах
И толком не встречала Новый год…

…И тут – из света лунного оттенков,
Соткавшись, как из тонкого стекла,
Шампанского Елена Степаненко
В серебряном сосуде принесла.

А вслед за ней вошел – какая прелесть! –
Любовником из дорогих витрин,
Сквозь глубину зеркал, пропев свой «Фрейлехс»,
Неподражаемый Ефим Шифрин…

…Луна закрылась, и сгустились тени
Но не исчез никто – наоборот,
В кромешной тьме вокруг её постели
Артисты продолжали хоровод:

– Как, умирать? Что, уходить из жизни?
Вам разве этот белый свет не мил? –
С немножечко одесской укоризной
Ей Михаил Жванецкий говорил.

– Пусть кончен путь, пусть утихают споры,
Но в совершенстве – жизнь, а смерть – изъян!
Весь мир – театр, все мы в нем – актеры! –
Смеялся в изголовье Петросян.

Лаская холодеющие пальцы,
И правя чорный локон на виске,
Шептал ей что-то клоун Юрий Гальцев
На непонятном птичьем языке…

Когда же, отыграв, ушли артисты
Со всей своей программою «Аншлаг»,
Восток качнулся дымкой золотистой,
Она с постели встала – и пошла…

Вы плачете счастливыми слезами:
Мол, смех помог избавиться от бед –
Я по другой причине плачу с вами:
Увы! То был обычный смертный бред…

Ревнивец сдавлен общества презреньем,
Его сковал всей строгостью закон –
Но юности разбито оперенье,
И вырван из груди последний стон…